Деревянные постройки в традиционном бревенчатом исполнении составляют едва ли не самую оригинальную и самобытную часть культурного наследия России. Массовое деревянное строительство, господствовавшее в течение многих веков, позволило накопить колоссальный опыт и выработать рациональные и художественно наиболее выразительные приемы и формы. В силу недолговечности материала до нашего времени дошло сравнительно небольшое количество исторических деревянных построек.
      Однако, несмотря на очень большие утраты, в стране еще остается около ста тридцати деревянных церквей, построенных по XVIII в. включительно. Если к ним еще прибавить стилевые постройки XIX – начала ХХ вв., то общее число объектов возрастет примерно до двухсот. Кроме того, в северно-русских областях сохраняется около трехсот часовен XVIII – начала ХХ в. и бессчетное количество жилых домов и хозяйственных построек конца XIX – начала ХХ вв. Россия располагает огромным количеством деревянных памятников, и вместе с тем, они остаются наиболее уязвимой частью отечественного культурного наследия. Огромное количество памятников находится в неухоженном и, по сути, брошенном состоянии.
      Крупные утраты следуют с периодичностью в один-два года, и перечень аварийных объектов ужасает своей величиной. Число отреставрированных объектов по-прежнему невелико, а памятников, отреставрированных должным образом и того меньше. Есть примеры, когда работы, проведенные с очень низким качеством, наносят памятнику непоправимый ущерб.
      Таким образом, реставрация памятников деревянного зодчества в стране представляет собой колоссальный фронт работ, и вместе с тем, в этой сфере сложилась особенно тяжелая ситуация. Имеются законодательные, кадровые, технологические и иные проблемы. Выделяемые средства используются малоэффективно, в итоге памятники исчезают либо в результате естественного разрушения, либо искажаются вследствие грубых реставраций. Да и целесообразность решений, содержащихся в некоторых проектах реставрации, вызывает сомнение.
      Именно к вопросам методики реставрации деревянных памятников и хотелось бы обратиться в настоящей статье. Мы сделаем беглый обзор основных отреставрированных объектов, заострив внимание на подходах, и попытаемся проанализировать реставрационные решения и их реализацию. ¹
      Реставрация памятников деревянного зодчества в России имеет сравнительно недолгую историю. Вслед за первыми опытами подобных работ, предпринятыми до революции в начале ХХ века², последовал большой перерыв, когда деревянные исторические здания почти не реставрировались. Крупномасштабная реставрация памятников деревянного зодчества развернулась только после Великой Отечественной войны. В реставрации каменных и деревянных памятников того времени преобладали общие тенденции³.
      Нацеленность на раскрытие памятника от позднейших наслоений и достижение художественной целостности образа отчетливо присутствует в работах А.В. Ополовникова 1950 – 1960-х гг. Под его руководством в 1948 г. была проведена первая в СССР крупная реставрация деревянного памятника – Успенской церкви в Кондопоге (1774).
      Этот памятник за свою историю избежал серьезных реконструкций и достаточно хорошо сохранился, что является исключением. Никаких раскрытий при его реставрации собственно и не производилось. Работы сводились к восстановлению утраченных элементов крылец, деталей, восстановлению кровли⁴. На примере этого первого отреставрированного объекта сразу же можно обозначить проблему воссоздания утраченных частей, от которых остались лишь следы, но более достоверная информация отсутствует. На Успенской церкви таковой была звонница. Остатки ее основания были обнаружены на чердаке сеней трапезной. В проекте реставрации А.В. Ополовниковым было предложено ее воссоздание, основанное на заонежских аналогах. То же самое можно сказать и о декоративных кокошниках, следы от которых имеются на стенах восьмерика, но достоверно их устройство остается неизвестным. При реставрации Успенской церкви звонница и кокошники не были воссозданы. В итоге получившееся реставрационное решение не является строго полным воссозданием первоначального облика, но включает позднейшие изменения и утраты.
      Значительно более сложной работой была реставрация Успенского собора в Кеми (1711 – 1717), проводившаяся в 1951 – 1955 гг. На последнем строительном этапе памятник получил обшивку стен, появились новые оконные проемы, было перестроено крыльцо. С целью возвращения памятнику первоначального облика была удалена обшивка. После этого открылись следы конструкций первоначального крыльца на западной стене паперти и следы кокошников на основных храмовых срубах. Восстановление крыльца потребовало привлечения аналогов. А.В. Ополовников, понимая его относительную достоверность, тем не менее, считал нецелесообразным сохранение позднейшего крыльца, стилистически противоречившего общему архитектурно-художественному образу⁵. На памятниках деревянного зодчества с подобной ситуацией мы сталкиваемся очень часто. Причем позднейшие крыльца или иные элементы доходят до нас тоже в не полностью сохранившемся виде. Поэтому иной раз приходится выбирать между домысливанием деталей позднейшего крыльца или гипотетическим воссозданием первоначального.
      Особого внимания заслуживает восстановление декора. При ремонтах церквей в конце XIX – начале ХХ в. в сочетании с гладкой обшивкой стен декоративная обработка причелин, полотенец, столбов, как правило, делалась упрощенно. Вообще имеется очень мало подлинных образцов наружной резьбы, выполненных ранее XIX в. На Кемском соборе сохранялись резные причелины и подзоры, хотя и сделанные на последнем строительном этапе, но по своему рисунку традиционные, аналогичные более старым примерам. Они и были использованы для воссоздания резного декора по всем фасадам здания. В данном случае позднейший подлинный декор органично сочетался с первоначальной бревенчатой поверхностью стен, хотя на большинстве раскрываемых от обшивки памятников декор приходится воссоздавать по аналогам.
      Интересной в методическом плане работой была реставрация Варваринской церкви в деревне Яндомозеро. Памятник прошел ряд строительных этапов, на последнем из которых была сделана обшивка стен и растеска окон. Облик, сложившийся на предпоследнем этапе, был признан оптимальным, и на его воссоздание был ориентирован проект реставрации⁶. Проблема состояла в воссоздании крылец, от которых почти ничего не осталось, правда, имелись следы на западной стене сеней, был найден столб и резные детали. Нижние площадки крылец были воссозданы по аналогам. Крыльца находятся на самом виду, играют заметную роль в композиции здания и своей относительной достоверностью, конечно, несколько умаляют подлинность памятника в целом. То же самое относится и к ограждению яруса звона колокольни, которое было также воссоздано по аналогам.
      А.В. Ополовников на графических реконструкциях яндомозерской церкви изображал первоначальные небольшие оконные проемы, существовавшие на месте растесанных в 1860 г. Однако для того, чтобы их восстановить, не перебирая всего здания, приходится делать вставки из коротких бревен, которые смотрятся искусственно и грубо. Такие вставки и были сделаны на трапезной Варваринской церкви. Со временем они просели, и внешний вид их еще более ухудшился. Остальные окна были оставлены с позднейшими коробками, конструкция которых изначально была рассчитана на обшивку. Без обшивки они сильно выдаются наружу за плоскость стены и образуют щели. В подобных ситуациях возможно более целесообразным было бы сохранение позднейшей обшивки.
      Ценность этой работы заключается в том, что А.В. Ополовников в своих графических материалах впервые показал этапы строительства Варваринской церкви и обосновал проект реставрации. Это был прекрасный методический пример анализа строительной истории памятника и выбора варианта проектного решения. Другое дело, что на этом памятнике проект получил недостаточно качественную реализацию.
      Аналогичное воссоздание первоначальных окон было сделано значительно позже в конце 1980-х гг. на церкви Иоанна Златоуста в селе Саунино. Многочисленные вставки на стенах саунинской церкви выглядят вопиюще грубо.
      Кроме того, на стенах основного сруба церкви в Яндомозере обнаружились следы двух фронтонных поясов, которые не были воссозданы, и при этом был сохранен позднейший карниз, отделяющий восьмерик от четверика. Окончания кровельных досок карниза были вырезаны в виде пик, которых на нем никогда не было. Результат реставрации Варваринской церкви очень противоречив.
      Самой грандиозной среди послевоенных работ на деревянных памятниках была реставрация церквей Кижского погоста в 1950-х гг. Преображенская церковь (1714) в целом сохранив свои первоначальные формы, в XIX в. получила обшивку стен и металлические кровли всех ярусов и глав. В общих чертах осталось неизменным крыльцо, даже сохранились резные столбы, в некоторых местах под крышами – подзоры. Для возвращения памятнику первоначального облика было достаточно оснований⁷. Однако для этого произведен огромный объем удалений: вся обшивка и кровли. Эта решительная мера многими осуждалась, но нельзя не признать, что в результате реставрации памятник приобрел необычайно выразительный внешний вид. На крыльце А.В. Ополовников тоже удалил позднейший балясник и заменил его простым тесовым ограждением. Правда, это было сделано не в соответствии с проектом и через несколько лет после завершения основного объема реставрационных работ.
      Покровская церковь (XVII, 1764) за свою историю также не избежала обшивки, но сохранила лемеховое покрытие глав. Металлическая кровля была сделана только на восьмерике. Позднейшее крыльцо было сделано примерно в габаритах первоначального, сохранился один резной столб. Возвращение памятнику первоначального облика потребовало значительного реставрационного вмешательства. На трапезной была восстановлена традиционная кровля по потокам и курицам, на основном объеме тесовая с резными окончаниями. Фронтонные пояса были воссозданы по следам с использованием аналогов с церкви в Кондопоге. Если внешне воссоздание первоначального облика Покровской церкви получилось достаточно убедительным, то в интерьере памятника было сделано немало воссозданий, таких как утраченная стена между молитвенным помещением и трапезной, клиросы, иконостас⁸. Достоверность этих элементов относительна, но вместе с тем, надо отметить, что без них воссоздание интерьера было бы невозможным.
      Для достижения художественной целостности комплекса погоста А.В. Ополовникову мыслилось и освобождение от обшивки колокольни (1874), которая ее имела изначально. Однако эта «реконструкция» так и осталась на бумаге⁹. А.В. Ополовников был преемником взглядов дореволюционных исследователей, видевших воочию «благолепные поновления» древних памятников и утрату их художественной выразительности вследствие обшивки стен и изменения деталей.
      Завершающим этапом реставрации кижских памятников было воссоздание ограды. Очертания ее плана были известны, имелось изображение на гравюре XVIII в. и прекрасно сохранившийся аналог – ограда с воротами на Ильинско-Водлозерском погосте. Для башенки и калитки были взяты аналоги из ограды Почозерского погоста¹⁰.
      Реставрация храмового комплекса Кижского погоста – не только самая крупномасштабная, но и самая яркая, методически показательная работа А.В. Ополовникова. Удаление пусть подлинных, но позднейших и малохудожественных наслоений позволило наиболее полно раскрыть и продемонстрировать красоту и своеобразие традиционных деревянных построек. Кижи и сейчас остаются «визитной карточкой» и символом русского деревянного зодчества.
      Близкие по подходу реставрационные работы были проведены на Петропавловской церкви на Лычном острове (1620, XVIII), на Богородицкой церкви из села Холм (XVI–XVIII) на часовнях, расположенных вокруг острова Кижи. Перечень подобных реставраций можно дополнить работами Б.В. Гнедовского на церквях Ризоположения из села Бородава (1485), Спасо-Преображенской из села Спас-Вежи (1713), на башне-часовне Михаила Архангела в городе Слободском (1610). Все эти работы, на самом деле, разные. В некоторых случаях они ограничивались раскрытием с минимальными воссозданиями, а где-то объем воссозданий достаточно велик.
      Целостные реставрации деревянных памятников объединяет стремление к полному раскрытию всего здания и возвращению ему первоначального облика путем решительного удаления наслоений второй половины XIX – начала ХХ в. и не всегда достоверное воссоздание утраченных элементов. Заметим, что даже в терминологии А.В. Ополовников слово «подлинный» использовал для обозначения первоначальных элементов здания¹¹. Как отмечал И.Н. Шургин, именно разборка памятников и последующая сборка в музеях давали возможность относительно легкой замены бревен и восстановления утраченных элементов сруба, тем самым расширяя путь для целостных реставраций¹². Допускавшиеся фрагментарные восстановления на памятниках, остававшихся на своих местах, обычно получались вследствие ограниченных реставрационных возможностей.¹³
      Наряду с целостными реставрациями, в послевоенной практике прослеживается и иной подход. Примером тому Петропавловская церковь в селе Чёлмужи¹⁴. Датировка этого памятника противоречива. Предполагается, что церковь неоднократно перестраивалась, но тот облик, что она приобрела к началу ХХ в., очевидно сложился в XVIII–XIX вв. Памятник, пришедший «в крайнюю ветхость», до революции был реставрирован Д.В. Милеевым. Реставрация Б.В. Гнедовского по сути свелась к восполнению утрат ХХ в. И.Н. Шургин отмечает, что такое решение могло мотивироваться и уважением к работе своего предшественника¹⁵.
      Церковь Иоанна Богослова в селе Богослов на реке Ишне (1687) дошла до наших дней в сильно перестроенном виде. В XIX в., как предполагается, был перестроен верх здания¹⁶, а также удалена обветшавшая южная часть галереи, на месте крыльца была построена колокольня, обшиты стены и поверх старой лемеховой кровли сделано покрытие железом. Реставрация памятника осуществлялась Б.В. Гнедовским и А.В. Ополовниковым. Были сделаны предложения по раскрытию памятника от обшивки и восстановлению галереи. На чертежах А.В. Ополовникова мы видим разные решения: удаление колокольни с воссозданием первоначального крыльца, снятие обшивки без воссоздания галереи с сохранением позднейшей колокольни¹⁷. На примере работы с этим объектом мы видим вариативный подход к реставрационному решению, отступление от жесткой установки на воссоздание первоначального облика и попытку более гибкого фрагментарного подхода.
      Поскольку Церковь Иоанна Богослова находилась в удовлетворительном состоянии, ее реставрация ограничилась работами по восстановлению лемеховой кровли. Правда, здесь нельзя не отметить противоречие: в соответствии с особенностями эксплуатации деревянного здания всегда первыми подвергались ремонту или изменениям кровли, а уж потом стены. Воссоздание первоначальной кровли в сочетании с позднейшей обработкой стен выглядит несколько неестественно.
      Очень тактичный подход к сохранению позднейших наслоений продемонстрировала реставрация Никольской церкви в деревне Нижний Починок (1717), выполненная под руководством Б.В. Гнедовского. Здание за свою историю перестраивалось в своей верхней части, но исследования памятника не дали материалов для того, чтобы представить каким первоначально могло быть завершение¹⁸. При реставрации на основном срубе были сохранены позднейшие формы верха и металлические кровли. Также осталось неизменным покрытие алтаря и галереи.
      Исключение составляет крыльцо. Оно сохранилось, видимо, в формах близких к первоначальным, с оригинальным покрытием рундука в виде бочки с главкой. На крыльце была удалена позднейшая металлическая кровля и воссоздана деревянная тесовая и лемеховая. Правда, крыльца как наименее капитальные части здания первыми были подвержены обновлениям и перестройкам, а основной объем наиболее долго сохранял свои первоначальные формы. Здесь же получилось наоборот: к древнейшей основной части здания, сохраняющей позднейшие наслоения, примыкает воссозданное в первоначальном виде крыльцо.
      Если в работах А.В. Ополовникова и Б.В. Гнедовского, как мы видим, с преобладанием целостных реставраций, присутствуют все же разные подходы, то работы Л.Е. Красноречьева 1960 – 1970-х гг. отличаются редкостным единством. Возможно, так сложилось, потому что все его реставрации производились на перевозимых в музей объектах. Для них характерен большой объем удалений всех позднейших наслоений и воссоздание утраченных частей. Однако именно благодаря реставрациям Л.Е. Красноречьева мы обладаем знаниями о деревянном зодчестве Новгородской области, оставшиеся на месте немногочисленные памятники погибли или находятся в аварийном состоянии.
      При сравнении Успенской церкви из села Передки (до 1539) до реставрации и после с трудом узнается одно и то же здание. Эта церковь, будучи одной из самых старых сохранившихся деревянных построек, многократно перестраивалась. Л.Е. Красноречьевым была проведена большая работа по изучению строительной истории памятника и выявлению его первоначальных форм. Выяснилось, что в конце XVII в. над боковыми крыльями основного крещатого сруба были надстроены два малых шатра. Позже они вместе с центральным шатром были разобраны и заменены куполами¹⁹. При реставрации были сделаны воссоздания всех трех шатровых завершений, подклета, крыльца, т.е. памятнику был возвращен облик XVI в. с сохранением добавлений последующего столетия. В результате этой реставрации, по сути, подлинной частью памятника остался только сруб и то не весь, кроме воссозданной нижней части.
      От Успенской церкви из села Курицко (1595), несколько раз переносившейся с одного места на другое, тоже сохранился только основной объем. На стенах четверика были обнаружены следы рубленой паперти, огибавшей его с трех сторон. При реставрации этого памятника в музее паперть была воссоздана вместе с примыкавшим к ней двухвсходным крыльцом, о котором не имелось вообще никаких данных. Площадь воссозданий здесь сопоставима по величине с площадью подлинной части.
      Другие работы Л.Е. Красноречьевана памятниках, перевезенных в музей «Витославлицы» характеризуются таким же подходом. Некоторые из них содержат больший объем удалений и воссозданий, некоторые – меньший, но в целом они очень похожи²⁰. Надо сказать, что воссоздания Л.Е. Красноречьева не всегда достоверны, сделаны иной раз по весьма отдаленным аналогам, но вместе с тем отличаются прекрасным художественным вкусом и так сказать историческим чутьем. Верится, что действительно так и было.
      Не менее впечатляющие примеры целостных реставраций мы находим в музее «Малые Корелы». Георгиевская церковь из села Вершина (1672) к началу ХХ в. в целом сохранив первоначальные формы основного объема, утратила галерею с крыльцом, получила обшивку стен²¹. В результате реставрации, осуществлявшейся по проекту В.А. Крохина, была восстановлена огибающая восьмерик высокая галерея, держащаяся на консолях. Для входа на нее было сделано торжественное крыльцо, покрытое бочкой. В сочетании с воссозданным лемеховым покрытием шатра галерея и крыльцо придали памятнику очень нарядный и выразительный вид. Перед нами будто ожил образ сказочной Древней Руси. Однако оценивая объем воссозданий и их роль в формировании архитектурно-художественного образа памятника, нельзя не заметить, что они берут на себя едва ли не большую композиционную нагрузку, чем основной подлинный сруб.
      Аналогичный пример – Вознесенская церковь из села Кушерецкого (1669). Древнейшая часть здания, включающая основной четверик и алтарь, сочеталась с позднейшей трапезной с двумя приделами, огибавшими храм с севера и юга²². Основной сруб был признан наиболее ценной частью памятника и отделен от трапезной. Для реставрации основной храмовой части с воссозданием первоначального облика данных было достаточно. Детали верха сохранились на самом памятнике. Церковь завершалась кубом с пятью главами, декорированными кокошниками. На стенах четверика в нижней части обнаружились следы первоначальной паперти, которую и решено было воссоздать. Паперть была необычной частично двухэтажной, аналогов чего на сохранившихся памятниках мы не находим. К паперти потребовалось пристроить высокое крыльцо.
      В этой работе В.А. Крохин, так же как и Л.Е. Красноречьев, показал себя прекрасным архитектором и знатоком русского деревянного зодчества, но масштаб гипотетических воссозданий все же заставляет задуматься об их чрезмерности.
      Кроме того, вместе с Вознесенской церковью в музей была перевезена отдельно стоявшая колокольня. Она была построена в середине XIX в., имела обшивку и завершалась куполом со шпилем. В музее она была восстановлена с шатровым завершением. С современных позиций мы бы оценили такое «воссоздание» как некорректное по отношению к объекту культурного наследия, но то время, когда преобладали иные взгляды, это казалось естественным.
      А.В. Ополовников, как мы рассмотрели выше, в своих работах целенаправленно стремился к воссозданию первоначального или до обшивочного облика памятника, но столь вольных воссозданий он все же не допускал. Его работы в целом отличаются взвешенностью и аргументированностью решений.
      В реставрационных работах последних десятилетий мы наблюдаем большее разнообразие подходов, по сравнению с послевоенным периодом. Наравне с целостными реставрациями, реализуются и проекты сохранения всех позднейших наслоений, накапливавшихся вплоть до начала ХХ в. Появляется ряд новых работ, где раскрытие сочетается с сохранением позднейших частей.
      При целостных реставрациях по-прежнему нередко происходят достаточно «болезненные» для памятника удаления. Так, на церкви Иоанна Предтечи в деревне Ширково (1694) для восстановления галереи и ведущего на нее крыльца потребовалось удаление колокольни, пристроенной в первой половине XIX в. В проекте А.В. Ополовникова предусматривалась разборка колокольни и ее восстановление отдельно от церкви. Однако этот замысел не был реализован и колокольня погибла. За счет снятия обшивки, восстановления деталей галереи, крыльца и деревянных кровель был воссоздан облик памятника, приближенный к первоначальному.
      Однако при реализации проекта на яр усах основного сруба была сделана не тесовая, а металлическая кровля такая, какой она была на последнем строительном этапе²³. Характерная особенность этого памятника – восьмискатные покрытия каждого яруса. Обилие ендов увеличивает вероятность протечек крыш, и в данном случае устройство металлического покрытия способствует лучшему сохранению памятника. Кроме того, площадь крыш невелика в сравнении с большими поверхностями открытых бревенчатых стен, и поэтому металлические кровли вписываются в общий облик здания относительно нейтрально. Этот случай напоминает о необходимости и целесообразности позднейших ремонтных изменений на древних памятниках.
      Одной их наиболее цельных в художественном и стилистическом отношении работ была реставрация церкви Рождества Богородицы и колокольни в селе Гимрека (1695), осуществленная по проекту В.С. Рахманова. Памятники во второй половине XIX в. были обшиты со значительным упрощением деталей²⁴. При реставрации все позднейшие наслоения были удалены и по открывшимся следам на стенах были воссозданы фронтонные пояса, высокое двухвсходное крыльцо. За счет большого количества воссозданий, особенно в деталях, памятник, безусловно, потерял в подлинности, но приобрел выразительный и главное достаточно цельный облик, что, как мы видим, далеко не всегда удавалось достичь при целостных реставрациях. Эта работа четко продолжает направление, заданное послевоенными реставрациями А.В. Ополовникова.
      Достаточно достоверный результат дала реставрация церкви Дмитрия Солунского в селе Верхняя Уфтюга (1784), проведенная под руководством А.В. Попова. Это памятник за свою историю почти не перестраивался, избежал обшивки, сохранил немало подлинных первоначальных деталей, а утраченные элементы были зафиксированы на исторических фотографиях. Позднейшие перестройки, по сути, ограничивались заменой кровель, новым крыльцом и частичной переделкой паперти²⁵. При реставрации церкви Дмитрия Солунского с высокой степенью достоверности была воссоздана паперть XVIII в., и крыльцо, сделанное на рубеже XIX – XX вв. Нельзя не отметить первый в реставрационной практике, в т.ч. мировой, опыт возрождения исторических плотничных технологий, полученный при работе на этом памятнике.
      Церковь Иоанна Златоуста в селе Саунино мы уже упоминали, говоря о способах восстановления первоначальных небольших оконных проемов. Ее реставрация, осуществленная в конце 1980-х гг. по проекту Н.Н. Уткина была также нацелена на воссоздание до обшивочного облика. Удаленная обшивка открыла следы утраченных частей памятника, таких как кокошники, галерея у северной и южной стен основного сруба, двухвсходное западное крыльцо. Памятник отличается сложной историей: трапезная была возведена не одновременно с церковью, галерея, огибавшая основной четверик, существовала до пристройки трапезной. В результате реставрации на этом памятнике получилось много раскрытий, позволяющих зрителю самому домыслить утраченное. Правда дверные проемы, которые соединяли молитвенное помещение и галерею, оказались ведущими в никуда. Относительно достоверными воссозданиями являются кокошники и не первоначальное южное крыльцо. К сожалению, некоторые детали, грубо выполненные при реставрации, впечатление от этого памятника.
      Реставрация церкви Рождества Богородицы в деревне Лиственка (1599), проведенная в 1992 г. под руководством М.И. Коляды, возвращает нас к послевоенному опыту реставрационных работ, хотя этот архитектор при работе с деревянными памятниками применял и другие методы. Небольшая клетская церковь в Лиственке дошла до нашего времени в позднейшей обшивке, с утраченной главкой и западной пристройкой 1720 г. При реставрации была удалена обшивка и притвор, на месте которого по открывшимся следам была воссоздана паперть с крыльцом. Также была восстановлена главка, диаметр шеи которой определялся следами на крыше. Причелины были сделаны по найденному на самом памятнике образцу²⁶. В итоге памятник приобрел достаточно большой объем воссозданий. Его можно сравнить с объектами, реставрированными в музеях «Витославлицы» и «Малые Корелы».
      Рассматриваемый ряд целостных или приближенных к целостным реставраций можно продолжить церковью Ризоположения из деревни Бородава (1485), перевезенную на территорию Кирилло-Белозерского монастыря. Этот памятник неоднократно ремонтировался, был обшит и покрыт металлической кровлей. При первой реставрации, осуществленной в конце 1950-х гг. Б.В. Гнедовским, была удалена обшивка, восстановлены деревянные кровли, воссоздана утраченная галерея, изображение которой сохранилось на рисунке XIX в. Позже при ремонтно-реставрационных работах 1980-х гг. бочка над алтарем, воссозданная Б.В. Гнедовским, была заменена прямоскатной крышей, представлявшейся более правдоподобной.
      В 2009 – 2010 гг. памятник вновь реставрировался А.В. Поповым. Были проведены детальные обследования, в результате которых выявились новые данные о первоначальном облике здания, а именно об устройстве бревенчатых полов и безгвоздевых кровель. По обнаруженным следам были реконструированы различные типы безгвоздевых кровель на основном срубе, алтаре, трапезной и даже на галерее, в результате чего облик памятника существенно изменился. Предложения архитекторов обстоятельно аргументированы и разъяснены²⁷. Они, несомненно, расширяют наши знания о традиционном деревянном зодчестве.
      Однако осмотр вновь отреставрированного памятника все же вызывает недоумение. Действительно ли так могло быть? Воссозданные приемы крепления безгвоздевых кровель, такие как гнеты или соединение досок на коньках не имеют аналогов ни на одной известной русской культовой постройке. Не могли ли найденные следы быть интерпретированы иначе? Авторы этой работы справедливо утверждают, что эти воссоздания не затрагивают подлинных частей памятника. Но, тем не менее, при восприятии объекта наибольшее внимание берут на себя именно эти гипотетически воссозданные детали. Поэтому, думается, что подобные реконструкции, вызывающие вопросы, лучше было бы остались на бумаге, а не реализовывались на столь ценном и уникальном памятнике.
      Одновременно с церковью Ризоположения была осуществлена еще одна целостная реставрация Георгиевской церкви из села Семёновского (1685), перевезенной в московский музей-заповедник «Коломенское». Памятник в XIX в. перестраивался: основные формы остались прежними, но в деталях произошло немало изменений. Как и практически на любом памятнике, при обследовании Георгиевской церкви также были сделаны новые открытия: остатки наружных росписей на повале верхнего яруса. При реставрации были удалены все позднейшие наслоения и восстановлены первоначальные формы и детали, для чего было достаточно оснований²⁸. Возможно, могли бы быть и иные варианты реставрационных решений, но для объектов, перевозимых в музеи, воссоздание первоначального облика стало уже почти незыблемой установкой.
      Хотя среди многочисленных музейных объектов есть исключение. Это Ильинская церковь (XVIII) из села Березовец в Костромском музее деревянного зодчества. Она реставрирована с раскрытием всех бревенчатых стен и с сохранением металлических кровель, включая купол и главу. Этот единственный пример демонстрирует возможность сохранения позднейших наслоений и на музейных объектах.
      Далее рассмотрим ряд памятников, отреставрированных с сохранением облика, сложившегося на последнем строительном этапе.
      Такова Георгиевская церковь в селе Юксовичи (1495). Здание в XVII в. перестраивалось со значительным изменением внутренней структуры. Как и большинство подобных построек, Георгиевская церковь дошла до нашего времени в позднейшей обшивке. Реставрация памятника, осуществлявшаяся в 1970-х гг. по проекту М.И. Коляды, предусматривала сохранение всех изменений, происшедших за его долгую историю²⁹. Благодаря сохраненной обшивке отреставрированная церковь имеет, как говорят, суховатый внешний облик с жесткими углами и гладкими плоскостями стен. Однако внутри открывается подлинная древность памятника: живая поверхность бревенчатых стен, массивные резные столбы, встроенные лавки. Позднейшее крыльцо, зафиксированное на фотографиях начала ХХ в., было выполнено в упрощенных формах. После реставрации его место заняло двухвсходное крыльцо, выполненное в традициях деревянного зодчества, с резными столбами и крышей по потокам и курицам. Подобное решение крыльца само по себе замечательно, но в сочетании с внешним обликом храма, сложившимся к началу ХХ в., выглядит несколько инородно. Хотя оно в некоторой степени служит элементом, связывающим экстерьер с интерьером.
      Ансамбль Ильинско-Водлозерского погоста включает церковь, колокольню и ограду с воротами. Ильинская церковь (1798), несмотря на свою относительно позднюю дату постройки, насчитывает не менее четырех строительных этапов. Здание неоднократно удлинялось на запад, перестраивались крыльца. В итоге церковь и колокольня объединились в единое сооружение. На колокольне первоначально шатровый верх был заменен куполом со шпилем.
      Исследованием памятника в конце 1940-х гг. занимался А.В. Ополовников. Он видел оптимальное реставрационное решение Водлозерского погоста в восстановлении дообшивочного облика с сохранением позднейших пристроек, нейтрально сочетавшихся с первоначальным основным объемом³⁰. Реализовать его тогда не было возможности. А.В. Ополовников провел лишь небольшой объем ремонтно-реставрационных работ, в том числе был восстановлен вход с крыльцом, существовавший на предпоследнем строительном этапе.
      К проблеме реставрации памятника вернулись в конце 1990-х – начале 2000-х гг. Был принят проект сохранения всех позднейших наслоений, включая обшивку стен и металлическое покрытие глав. Для этого пришлось восстанавливать достаточно большой объем утраченной обшивки. Внутри, напротив, остались бревенчатые стены, были раскрыты следы переделки оконных и дверных проемов. Снаружи единственное раскрытие было сделано на ярусе звона колокольни, где под дощатыми арками сохранились резные столбы. Ограждение в виде балясника и подзоры были выполнены по аналогам. Надо отметить, что это маленькое раскрытие на фоне большого объема здания, одетого в обшивку, выглядит достаточного случайным приемом. Кроме того и позднейший облик церкви с колокольней не совсем органично сочетается с колоритной бревенчатой оградой.
      Обратим также внимание на небольшую церковь Флора и Лавра близ села Мегрега (1613). Этот древний памятник сохранился в позднейшей обшивке и с металлическими кровлями. При ремонтно-реставрационных работах были сохранены обшивка, декор, крыльцо, но кровли были заменены на деревянные. Облик памятника с эстетической стороны, несомненно, улучшился, но здесь есть то противоречие, что мы отмечали на церкви Иоанна Богослова на Ишне: с позднейшей обработкой стен сочетается первоначальная кровля, хотя по логике должно быть наоборот. Кроме того, памятник недостаточно исследован, возможно, шатер позднейший и делался сразу под металлическое покрытие.
      Сложной и неудачной оказалась реставрация Никольской церкви и колокольни в селе Ковда (XVI – XVIII). Памятник многократно перестраивался и приобрел много позднейших наслоений, сильно изменивших его первоначальный вид³¹. Попытка воссоздания первоначального облика повлекла за собой удаление многих позднейших элементов, что отрицательно сказалось на подлинности памятника. На колокольне был удален ярус звона с шатром XIX в. и воссоздан другой шатер, который мог быть на памятнике изначально. У церкви были удалены ризница и пономарня. Плохое состояние сруба поставило под сомнение возможность его сохранения без обшивки. В итоге зданию была возвращена обшивка стен, но пристройки к алтарю так и не восстановили. Памятник потерял в подлинности, приобрел крайне невыразительный противоречивый облик.
      Интересное предложение, как возможный вариант реставрации церкви в Ковде, было дано Е.В. Вахрамеевым. В нем сохранение ризницы и пономарни сочеталось с открытой от обшивки восточной стеной алтаря, а позднейшая обшивка боковых стен – с вертикальной обшивкой XVIIIв. на восточной стене основного сруба. По колокольне было предложено раскрытие от обшивки сруба и сохранение позднейшего верха³². Подобный подход позволил бы сохранить позднейшие наслоения как свидетельства строительной истории памятника, хотя, по мнению И.Н. Шургина, аналитический подход применительно к этому памятнику нецелесообразен.
      Самый недавний пример исторического подхода – реставрация Ильинской церкви Цыпинского погоста (1755). Здание в XIX в. претерпело перестройки входной части и завершения, стены были снаружи обшиты, внутри – обтянуты холстом и оклеены обоями, сделаны металлические кровли³³. В 1960-х гг. верхние ярусы церкви обрушились, и к приходу на объект реставраторов сохранилось только основание. Под руководством И.Н. Шургина в 1980-х гг. был разработан проект реставрации Ильинской церкви с воссозданием первоначального облика (главы и входной пристройки). В начале 2000-х гг. была сделана корректировка проекта под руководством А.В. Никитина (ООО «КАРЭНСИ»), где в сочетании с раскрытием стен от обшивки предусматривалось восстановление позднейшего купольного верха с металлическими кровлями. Однако в 2000-х гг. при реализации проекта решение было изменено в пользу точного сохранения внешнего облика, сложившегося к началу ХХ в.³⁴ Но внутри стены храма были восстановлены в своем первоначальном виде. Тесаные поверхности бревенчатых стен и полов из плах контрастируют с пышным ордерным иконостасом. На примере это объекта мы видим сложную проектно-реставрационную историю, демонстрирующую все разнообразие имеющихся подходов.
      И, наконец, мы рассмотрим особую немногочисленную группу примеров, где внешние раскрытия сочетаются с сохранением позднейших частей. Это собственно мы уже отметили в предложении Е.В. Вахрамеева по церкви в Ковде или в одном из вариантов проекта реставрации церкви в Цыпино, оставшихся на бумаге. Однако реализованных подобных проектов сравнительно немного.
      Никольская церковь в селе Лявля (1584) – древнейший сохранившийся шатровый храм. Это восьмигранная в плане постройка с двумя прирубами, отличительной особенностью которой является рубленая конструкция шатра и главы. Основной сруб, сильно просевший за свою долгую историю, с трех сторон был окружен галереей, которая не сохранилась. В результате ремонта XIX в. была сделана обшивка, обновлена кровля, пристроен притвор. А.В. Ополовников предлагал графическую реконструкцию первоначального облика с галереей, предполагаемым крыльцом и лемеховой кровлей³⁵.
      Однако при реставрации, проведенной под руководством В.А. Крохина, была снята обшивка, восстановлено первоначальное покрытие лемехом шатра, главы и бочек прирубов, и сохранен позднейший притвор. А.В. Ополовников сетовал, что был осуществлен только первый этап реставрации, которая должна была завершиться воссозданием галереи и крыльца, и тогда памятник получил бы законченный исторический облик³⁶. Тем не менее, Никольская церковь в том виде, в каком она была реставрирована, практически не имеет недостоверных воссозданий, умаляющих подлинность памятника, и вместе с тем раскрытые от обшивки фасады демонстрируют древние косящатые окна и следы утраченной галереи. Подлинная рубленая глава сохранена в интерьере храма, а на ее место установлена копия.
      Никольская церковь в селе Согиницы (1696) за свою историю приобрела обшивку стен, была перестроена верхняя часть шатра³⁷. С западной стороны к храму примыкает не одновременно с ним построенная колокольня. При реставрации основному объему церкви был возвращен первоначальный облик (раскрыты стены, заложены растесанные проемы, восстановлены глава и декор), но на колокольне была сохранена позднейшая обшивка и позднейшее решение яруса звона. Стоящие рядом два разновременных и до некоторой степени разностильных объема непосредственно не стыкуются друг с другом – их разделяет крыльцо. Открытый проход крыльца обеспечивает относительно мягкое соединение различных частей, отреставрированных с разными подходами.
      Сретенская церковь в Заостровье (1688) дошла до нашего времени также со значительными изменениями. Она интересна своим необычным первоначальным позакомарным завершением, сделанным в подражание позакомарным покрытиям каменных церквей. Такое покрытие, будучи выполненным в дереве, подвергалось протечкам, и позже было заменено более простым четырехскатным. Бочки прирубов также были заменены на прямоскатные крыши. Для воссоздания первоначального облика здесь имеются все основания: на чердаке основного сруба сохранились остатки позакомарных покрытий, на восточной и западной стенах отчетливо видны следы бочек. В разное время работавшие с памятником В.А. Крохин и Н.Н. Уткин предлагали целостную реставрацию. Однако на памятнике было сделано раскрытие основного сруба от позднейшей обшивки, его укрепление и никаких воссозданий, кроме реставрации тесовой кровли. Так получилось из-за недостатка средств, но результат оказался интересным: по сути, раскрытие и консервация.
      Никольская церковь в селе Нёнокса (1762), входящая в грандиозный храмовый комплекс, также пережила ряд перестроек. Первые исследования памятника проводились В.А. Крохиным. В 1991 г. специалистами Архитектурно-реставрационного центра А. Попова был разработан проект реставрации с восстановлением облика, сложившегося к середине XIX в. Однако несколькими годами позже ухудшившееся состояние памятника и новые исследования потребовали корректировки выполненного проекта и разработки вариантов³⁸. Было выполнено пять вариантов реставрационных решений. Каждый вариант был оценен с точки зрения сохранности подлинных конструкций, близости к подлинным образцам и документальной ценности. Предпочтение было отдано варианту, где предполагается восстановление только тех конструкций, информация о которых есть на самом памятнике, а воссоздание по аналогиям исключается³⁹. Раскрытие сруба церкви и трапезной сочетается с сохранением притвора и встроенного в трапезную придела XIX в. Основной сруб представал в виде, близком к первоначальному: удалению подлежали позднейшие пристройки к алтарю, восстанавливались по следам рубленые кокошники, по найденным образцам восстанавливалась лемеховая кровли. Это решение и было реализовано за исключением предлагавшегося в проекте позднейшего постамента с главкой, стоявшего на крыше трапезной над приделом. Можно отметить некоторую жесткость получившегося сочетания разновременных частей: здание словно режется пополам. Для внешней композиционной целостности памятника постамент с главкой над трапезной необходим. При этом позднейшие наслоения не просто примыкали бы к наиболее старому объему, но включались бы в него более органично. Кстати, именно с этой же целью можно было бы оставить и позднейшие ризницу и пономарню.
      Рядом с Никольской церковью стоит отреставрированная в 1990-х гг. колокольня (1834), по архитектуре и покраске перекликающаяся с притвором храма. Для композиционной целостности уже не одного сооружения, а всего комплекса хотелось бы увидеть раскрытия и на срубе Троицкой церкви (1727), реставрация которой еще продолжается.

* * *
      Итак, в реставрации памятников деревянного зодчества, как мы видим, сосуществуют самые разные подходы. Определенно преобладает стремление к полному раскрытию и воссозданию первоначального облика или близкого к первоначальному (до обшивочного) облика. Однако при таком подходе получаются очень разные результаты. От вполне корректных раскрытий с минимумом воссозданий до очень большого объема воссозданных частей, которые существенно умаляют подлинность памятника. В этом собственно и слабая сторона подобного подхода, которую избежать полностью практически никогда не удается. Недостаток реставраций с сохранением всех позднейших наслоений заключается в том, что остается нераскрытой строительная история и ранние строительные этапы, наиболее интересные с архитектурной и художественной точки зрения.
      Деревянные здания, по сравнению с каменными, легче поддаются перестройкам. Дошедшие до наших дней деревянные памятники состоят из разновременных частей и несут очень много разнокачественных наслоений, а также и утрат, в т.ч. сейчас уже достоверно невосполнимых. Художественно цельное и единое решение для этих разновременных частей памятника найти, по-видимому, и невозможно, разве, что в ущерб подлинности памятника.
      Поэтому интересные и корректные с точки зрения сохранения памятника результаты дает аналитический или дифференцированный подход, когда за различными частями здания сохраняется разновременный облик. Достаточно большой объем раскрытий на основном, как правило, древнейшем объеме позволяет продемонстрировать художественную ценность традиционного деревянного зодчества. Сохранение позднейших крыш, пристроек, крылец только подчеркивает древность главного и не создает впечатление новодела, что присутствует во многих целостных реставрациях.
      Для максимального сохранения подлинности реставрируемого объекта требуется минимум воссозданий и удалений. Представляется, что на большинстве памятников деревянного зодчества оптимального баланса между воссозданием и удалением можно достичь именно при аналитическом подходе, дифференцированно подходя к каждой разновременной части здания. Это позволяет максимально полно раскрыть историю здания и вместе с тем сохранить подлинные позднейшие его части и детали.

ПРИМЕЧАНИЯ

---

¹Автор благодарит архитектора-реставратора И.Н. Шургина за высказанные ценные замечания к статье, позволившие откорректировать и улучшить ее содержание.
²Памятники архитектуры в дореволюционной России. М., 2002. С. 334, 336, 353.
³Реставрации деревянных памятников, производившиеся в советское время, обстоятельно рассмотрены и проанализированы И.Н. Шургиным, на работу которого в значительной мере опирается автор. См.: Шургин И.Н. Реставрация памятников деревянной архитектуры в России // Памятники архитектуры в Советском Союзе. Очерки по истории архитектурной реставрации. М., 2004. С. 440-452, 542-549.
⁴Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники шатрового типа. Памятники клетского типа и малые архитектурные формы. Памятники ярусного, кубоватого и многоглавого типа. М., 1986. С. 13-24.
⁵Ополовников А.В. Реставрация памятников народного зодчества. М., 1974. С.343-346, 366-369.
⁶Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники… С.39-55.
⁷Там же. С. 272-284.
⁸Там же. С.284-294.
⁹Там же. С.124-126.
¹⁰Там же. С.294-299.
¹¹Ополовников А.В. Реставрация памятников народного зодчества. С. 343.
¹²Шургин И.Н. Указ соч. С. 542.
¹³Там же. С. 452.
¹⁴Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники… С.35-39.
¹⁵Шургин И.Н. Указ соч. С. 452.
¹⁶Гнедовский Б.В., Ополовников А.В. Деревянная церковь на реке Ишне // Памятники культуры. В. 1. Исследование и реставрация. М., 1959. С. 95-108.
¹⁷Ополовников А.В. Сокровища Русского Севера. С.252; Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники… С. 253.
¹⁸Скопин Е.Л., Кривошеина Н.В.Церковь Николая Чудотворца 1716-1717, 1900-е гг. в д. Нижний Починок Паломицкого с/п Опаринского р-на // Памятники архитектуры, градостроительства и монументального искусства Кировской области. Вып. 5. Киров, 2011. С. 214-228.
¹⁹Красноречьев Л.Е. Исследование и реставрация памятников деревянного зодчества по опыту работ в Новгородской области. СПб., 1999. С. 16-19.
²⁰Филиппова Л.А. Новгородский музей народного деревянного зодчества. М., 2004.
²¹Забелло С., Иванов В., Максимов П. Русское деревянное зодчество. М., 1942. С. 91. Ил. 199.
²²Крохин В.А. Реставрация Вознесенской церкви в селе Кушерека Архангельской области // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1988. С. 63-66.
²³Это решение было принято начальником Осташковского реставрационного участка А.А. Ковалевым по согласованию с А.В. Ополовниковым.
²⁴Забелло С., Иванов В., Максимов П. Указ. соч. С. 121-123. Ил. 278-283.
²⁵Попов А.В., Шургин И.Н. О воссоздании русской плотничной технологии XVII–XVIII веков. М., 1993. С. 6-7.
²⁶Коляда М.И. Реставрация церкви Рождества Богородицы в деревне Лиственка // Народное зодчество. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1998. С. 235-248.
²⁷Отчет о проделанных реставрационных работах на памятнике архитектуры 1485 года
«Церковь Ризоположения» из деревни Бородава
²⁸Шургин И.Н. Две малоизвестные деревянные церкви XVII и XVIII веков бывшего Сольвычегодского уезда Вологодской губернии // Архитектурное наследство. М., 2010. С. 98-101.
²⁹Коляда М.И. Памятник народного деревянного зодчества в селе Юксовичи // Проблемы истории и культуры Северо-запада РСФСР. Л., 1977. С. 59-62.
³⁰Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники… С.260-267.
³¹Шургин И.Н. Исчезающее наследие. М., 2006. С. 18-28.
³²Е.В. Концепция реставрации архитектурного комплекса в поморском селе Ковда // Народное зодчество. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1998. С. 249-264.
³³Шургин И.Н. Указ. соч. С. 101-110.
³⁴http://www.rcapo.ru/arh/index.php?page=cyp&lang=ru
³⁵Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. Памятники… С. 24-28.
³⁶Там же. С. 27-28.
³⁷Забелло С., Иванов В., Максимов П. Указ. соч. С. 124. Ил. 284-285.
³⁸Авторский коллектив: А.В. Попов, М.Ю. Матвеев, И.Н. Шургин, В.В. Колтовая
³⁹Шургин И.Н. О выборе оптимального варианта проекта реставрации архитектурных памятников // Народное зодчество. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 2007. С. 227-242.