Само понятие народного зодчества содержит в себе некоторую неопределенность. В русской архитектуре под ним мы подразумеваем в первую очередь деревянное зодчество. Действительно, деревянные жилые дома и хозяйственные строения XIX – первой половины ХХ века, до сих пор составляющие застройку многих поселений в северных и среднерусских областях, являются подлинно народными постройками. Деревянные храмы XVII – XVIII веков, сохранившиеся на Русском Севере, как будто, тоже попадают в эту категорию. Правда, если деревянные часовни и небольшие церквушки по сложности архитектурного решения можно сопоставить с избами, то величественные храмы с развитой структурой плана и сложным завершением существенно отличаются от простых крестьянских построек.
    Среди деревянных северорусских церквей очень много ярких примеров, обладающих высокими архитектурно-художественными достоинствами. Очевидно, что их создавали незаурядные мастера – профессионалы, специализировавшиеся на строительстве культовых зданий. Свидетельств того немало – подрядные договора на строительство церквей, известные по архивным источникам. Если еще учесть, что подобные сооружения в период позднего Средневековья строились в городах, сомнительно их называть произведениями народного зодчества. Полностью исчезнувшим пластом в истории русской архитектуры является деревянное хоромное строительство. Порядные договора на их строительство также указывают, что они строились не случайными людьми, а специальными артелями.
    Насколько мы знаем, деревянная архитектура XVII века отличалась особым богатством и разнообразием приемов, форм, декоративных деталей. Четко выражена и местная принадлежность некоторых типов построек или их отдельных элементов. Однако нам известны примеры лишь провинциальных сельских церквей. Очевидно, что в соответствии с особенностями древнерусского строительства и своеобразной иерархией зданий образцами для них служили храмы, строившиеся в городах и крупных монастырях. По мере удаления от центров влияние образцов должно было ослабевать, а сами постройки – упрощаться или перерабатываться. Это закономерное явление, свойственное всем эпохам, но степень переработки в разное время была неодинакова.
    Повторяли ли сельские храмы XVII века дословно решения, существовавшие в архитектуре, допустим, Москвы или крупных городов? Думается, что по-разному: одни повторяли, а иные нет. Но, безусловно, решения, на основе которых формировалась их архитектура, пришли из центров. Примеров городских построек известно очень мало, но и по ним мы улавливаем архитектурно-художественное единство всех северорусских храмов XVII века. Провинциальные переработки образцов в то время сами по себе являлись прекрасными произведениями поистине высокого искусства. Они, конечно же, отличались от образцов по формам, по композиции, но не по качеству самих архитектурных решений. Такую строительную иерархию можно назвать формальной. Возникает некий ровный однородно качественный пласт: везде очень выразительные по архитектуре постройки, но формы по-своему разные, хотя во всех них и узнаются общие образцы. В этой ситуации трудно уловить границу между, условно назовем, профессиональной архитектурой, создаваемой лучшими мастерами, и народной архитектурой, где работали местные мастера, но тоже очень способные и умелые, с прекрасным художественным вкусом.
    В развитии русского народного зодчества XVIII век представляется феноменальным. С одной стороны в городах мы видим активное развитие профессиональной архитектуры, представленное сменой стилей, созданием великолепных градостроительных ансамблей, рождением выдающихся имен. С другой стороны на территории Русского Севера, сопоставимой с территорией немалого государства, и прилегающих других областях в деревянном зодчестве продолжали жить и развиваться допетровские древнерусские традиции.
    В течение всего XVIII столетия, к концу которого профессиональная архитектура прошла уже значительный путь развития, на Севере так и воспроизводились традиционные формы и решения, а если и появляются новые композиции, не встречавшиеся ранее, то сформированные полностью на традиционной основе. XVIII веку принадлежат такие архитектурные шедевры, как Преображенская церковь Кижского погоста, Успенский собор в Кеми, Троицкая церковь в Нёноксе, Успенская церковь в Кондопоге, Преображенская церковь в Турчасово и другие. Их создатели не пользовались профессиональным языком архитектуры – чертежами, но непрофессионалами их назвать невозможно. В XVIII веке строительство деревянных церквей и храмовых комплексов, осуществлявшееся средневековыми методами, но при этом параллельно с профессиональной архитектурно-строительной практикой в городах, давало не менее сильные результаты. И уж точно – стилистически более цельные.
    Деревянное зодчество Русского Севера XVIII века можно назвать народным в том смысле, что оно создавалось без участия профессиональных архитекторов того времени. О какой-либо иерархии здесь говорить невозможно, т.к. это архитектура разных эпох. Эти два направления не сопоставимы, хотя и существовали параллельно. В силу жизнеспособности традиций и особых исторических условий в русской архитектуре XVIII века образуется подобный разрыв.
    В XIX веке, точнее в первой его трети, сельские деревянные церкви обязывают строить по согласованным проектам. Народный, так сказать, непрофессионализм уступает место непрофессионализму иного рода. Дело в том, что архитектура барокко не получила отражение в деревянном зодчестве Севера. Классицизм тоже достиг своего заката, прежде чем стал воспроизводиться в провинциальных деревянных постройках. Таким образом, сельские деревянные церкви, построенные в стиле классицизм за редким исключением очень слабые с архитектурной точки зрения. В них чувствуется и упадок стиля, и плохое его воспроизведение. Если сравнить их с каменными постройками эпохи классицизма, то увидим колоссальную качественную разницу. Хотя на любом уровне рассматриваемые нами постройки являются работами профессиональных архитекторов.
    Реализаций типовых проектов на Севере немного. К тому же они воспроизводились не точно, поэтому даже не всегда узнаваемы. В середине XIX века и почти до конца преобладали классицистические реплики. Даже при обшивке стен древних церквей вплоть до конца XIX века использовались элементы классицизма – фальшивые портики, накладные пилястры, карнизы. Кстати сказать, в большинстве своем эта обработка не так сильно искажала архитектурный облик древних зданий, как это представлялось многим исследователям ХХ века.
    Неплохие результаты в деревянной архитектуре дала эклектика. Правда, в провинциальном деревянном строительстве на Русском Севере это тоже произошло с большим опозданием. Постройки освободились от суховатого классицистического внешнего облика, в деталях и декоре обрели живописность и вольность, свойственную народному зодчеству. Деревянные постройки эпохи эклектики и модерна ближе по духу к народному зодчеству. Можно даже говорить о неком возрождении традиций народного зодчества в ином качестве. Хотя в целом, надо признать, в деревянном церковном строительстве конца XIX – начала ХХ века сохраняется прежняя ситуация: в провинции преобладают постройки, которые проще, примитивнее, малохудожественнее столичных и городских образцов.
    Вышесказанное относится только к деревянным церквям. В их архитектуре в свое время традиции получили сильный расцвет, но когда они угасли, настоящая деревянная архитектура, где материал определяет формообразование, образ и стилистическое единство, просто исчезла. Остались классицистические или эклектичные постройки, более или менее удачно выполненные в дереве.
    Несколько иная ситуация сложилась в архитектуре деревянных северорусских часовен XIX века. Эти малые культовые постройки, которые без сомнения можно назвать народными, сохраняли традиции наиболее долго – вплоть до начала ХХ века. И стоились они, разумеется, без проектов, нередко самими крестьянами. В архитектуре часовен XIX века есть немало примеров упрощенных воспроизведений образцов профессиональной архитектуры, о которых можно сказать почти то же, что и о церквях, но все же в целом преобладали традиционные решения. Правда, есть смешанные решения, когда в традиционные схемы включались отдельные заимствованные и переработанные элементы. В этих случаях формы классицизма получили очень вольную переработку. Например, на звонницах кенозерских часовен в XIX веке делали покрытия, состоящие из пологих полиц, над которыми поднимался шатер-шпиль. Интересны преобразования куполов со шпилями в завершениях поонежских колоколен. Купол нередко приобретал самые необычные очертания. Таким образом, на второстепенных культовых постройках – часовнях, а иногда и колокольнях допускалась большая свобода форм, необязательность следования образцам.
    Особо следует остановиться на архитектуре народного жилища. К сожалению, она представлена значительно более поздними по сравнению с культовыми постройками примерами, относящимися ко второй половине XIX – началу ХХ века. В архитектуре даже поздних крестьянских домов очень много традиционных приемов, элементов и деталей, очень древних и проникнутых разными значениями. Вообще архитектура народного жилища – один из самых консервативных пластов в архитектуре практически всех народов.
    Именно в силу консервативности в архитектуре деревянного жилища к концу XIX – началу ХХ века сохранилось очень много разнотипных, разностадиальных построек, из которых исследователи выстраивали логичные и убедительные эволюционные цепочки. Охотничьи и промысловые избушки донесли до нас образцы очень архаичных типов домов. Крестьянские дома Севера различны по масштабу, степени развитости, но их исходными плановыми схемами все равно остается обычная клеть с сенями или связь – две клети с сенями посередине.
    Развитие сельской деревянной архитектуры продолжалось и в первой половине ХХ века. Правда в послереволюционное время народное зодчество – это уже только жилые и хозяйственные постройки, причем в значительно уменьшенном и упрощенном виде. Но и они оставались носителями традиций. В архитектуре жилых домов в неизменном виде сохранялись традиционные планировочные схемы. В силу уменьшения масштаба построек произошел своего рода откат к более простым и архаичным решениям.
    Очень интересен декор крестьянских домов первой половины – середины ХХ века, сохранившихся до нашего времени в достаточно большом количестве. Архитектура модерна заметно повлияла на городскую деревянную застройку, но почти не отразилась на внешнем облике сельских строений. Их декор несет скорее отпечаток эклектики или русского стиля. Подобие элементов ордера смешиваются с обильной пропильной резьбой. Вместе с тем, в декоративных деталях видятся формы, уходящие своими корнями вглубь веков. Например, очертания бочек на фасадах. Оно выражается и в объемных формах, и в плоских элементах – в резьбе на причелинах, в накладках. Есть еще много мелких деталей: розетки, непонятные до сих пор резные элементы, явно имеющие какой-то смысл.
    Деревянные крестьянские жилые дома ХХ века – это пласт исторически достаточно молодой, по-своему самобытный, совершено не изученный и стремительно исчезающий на наших глазах. Его необходимо хотя бы фиксировать, как более века назад это делали пионеры изучения деревянного зодчества. Это поистине народное зодчество недавнего прошлого, причем отличающееся ярко выраженной художественной и стилистической цельностью. Подобные постройки перестали возводить примерно после 1950-х годов. Видимо в это время в сельское строительство стали активно внедрятся типовые проекты. В очередной раз перед нами пример, когда профессиональная архитектура вытеснила народное зодчество, радикально ухудшив архитектурный и художественный уровень строительства индивидуального жилья.
    Самодеятельное народное строительство идет постоянно, но большинство тех построек, что возводились в последние три-четыре десятилетия ХХ века произведениями архитектуры назвать никак нельзя. Это действительно народное строительство, но не народное зодчество. Какие-то общие характеристики в нем выделить затруднительно, кроме преобладающего утилитарного подхода. Искусство работы с деревом находится на грани исчезновения, а в массовом индивидуальном жилом строительстве и вовсе утрачено.
    Современный зарубежный опыт показывает, что традиции народного зодчества успешно применяются в новом строительстве. Это выражается в использование традиционного материала, и традиционных форм, сохранение характерных признаков, соблюдение масштаба. Эти постройки делаются профессиональными архитекторами.
    В России в настоящее время также предпринимаются попытки строительства с использованием традиций. К сожалению, большинство приемов заимствуется из зарубежных аналогов, но собственный опыт деревянного домостроения остается мало востребованным. Сейчас народным зодчеством, несомненно, должны заниматься профессиональные архитекторы, причем не рядовые, а специалисты в этой сфере. Хотя иногда в северорусских деревнях можно увидеть современные крестьянские постройки, сделанные, разумеется, без участия архитектора, но при этом имеющие хороший внешний вид, согласующийся с традиционной архитектурой.
    Архитектура больших стилей ушла в прошлое и воспроизводится или интерпретируется в каких-то особых случаях, продиктованных условиями заказа. Народное зодчество, воплощающееся в массовом деревянном индивидуальном строительстве, имеет перспективы развития. Одной из отличительных черт народного зодчества всегда была предельная рациональность решений. В этом и заключается его современность.