Архитектурные приемы и формы, использовавшиеся в традиционном деревянном зодчестве, чрезвычайно богаты и многообразны. Как показывают исследования последних лет, эволюционные процессы в народном зодчестве имели сложный и подчас разнонаправленный характер. Отсюда длительное параллельное существование прототипов и их производных,¹ что представляет богатый материал для размышлений о формообразовании.
    В настоящей статье предлагается сосредоточить внимание на культовых постройках, а именно на покрытиях и завершениях, которые по сравнению с основными объемами, отдельными элементами и деталями, обладают наибольшим разнообразием. Особенно ярко это прослеживается на примере объектов второй половины XVII – XVIII вв. Попытаемся коснуться вопроса образования некоторых конкретных форм покрытий, привлекая взаимосвязи с каменным зодчеством.
    Покрытия деревянных культовых построек в соответствии с их композиционным решением подразделяются на одночастные, комбинированные, многочастные и др. Одночастные покрытия основного сруба образуют ряд от простых двухскатных до восьмигранных сомкнутых криволинейных покрытий («баней»).² Однако, поставленные в один ряд эти формы, имеют между собой существенные различия и очевидно требуют дополнительной дифференциации. По своей структуре их можно подразделить на продольно-развитые (коньковые) и симметричные относительно вертикальной оси (центрические). К первым относятся двухскатные покрытия и производные от них, ко вторым крещатые и сомкнутые, последние из которых в свою очередь могут быть подразделены по форме плана на квадратные и восьмигранные.
    К продольно-развитым покрытиям относятся простое двухскатное, двухскатное с полицами, бочкой и каскадное (ступенчатое). Близкий по составу ряд, как отражение эволюции форм покрытий, выстраивал еще М.В. Красовский. Однако, как отмечалось выше, эволюционные процессы в народном зодчестве носили более сложный характер. Поэтому, данный ряд иллюстрирует скорее типологическое разнообразие форм коньковых покрытий, чем эволюционные преобразования.
    Рассмотрим коньковые покрытия прямоугольных в плане объемов от простых к наиболее сложным. Кажется, что первый шаг в усложнении двухскатного покрытия это появление полиц. Устройство заостренных (клинчатых) покрытий, очевидно, продиктовано стремлением к высотности и желанием выделить постройку из ряда других. В результате уменьшается свес кровли, что должно компенсироваться полицами. Правда, строгой закономерности между повышением крыши и устройством полиц нет. Храмы с клинчатыми с полицами покрытиями наиболее широко распространены на территории нынешней Архангельской области. Среди них немало построек, особенно часовен, с невысокими крышами, где устройство полиц скорее всего связано не с практическими соображениями, а со стремлением к архитектурной выразительности или с традицией (часовни XIX в. в д. Авдотьино, Кириллово, Варварская и др.). Вместе с тем, известен ряд клетских церквей Костромской и Ивановской областей с очень острым верхом и без полиц (Ильинская церковь 1699 г. из с. Билюково, Спасская церковь 1712 г. из с. Фоминское и др.).
    Бочка своим происхождением связывается с каменным зодчеством.³ Очевидно, она представляет собой свод, трансформированный в соответствии с особенностями строительного материала. Цилиндрическое покрытие, будучи выполнено из дерева, во избежание протекания не может не иметь конька, а устройство заостренного килевидного верха делает кровлю менее проницаемой для воды. Место соприкосновения выпуклой части свода и полиц также является наиболее уязвимым для протечек. И здесь опять же очень естественно увеличение выпуклости, что позволяет скрыть шов от непосредственного воздействия осадков.
    Формообразование бочки, разумеется, не могло быть связано лишь с практическими усовершенствованиями. Эта форма, использовавшаяся главным образом в культовых постройках или как завершение доминирующих объемов (башен-повалуш) жилых комплексов, в соответствии со средневековым мышлением несла и символическую функцию. Думается, что можно легко провести параллель между бочками и луковичными главами, и таким образом рассматривать бочку как один из образов небесного свода. Воплощение большого и великого в форме сравнительно небольшой, как отмечает И.А. Бондаренко, способствует тому, что бочка, так же как и глава, становится более крупной, выпуклой.⁴
    Относительно происхождения каскадных покрытий В.П. Орфинским высказывалось предположение, что они могли быть преобразованием поперечно-уступчатых ярусных завершений.⁵ Подобные формы завершений на сохранившихся и достоверно известных постройках не зафиксированы, но, судя по старинным изображениям, в прошлом они существовали.⁶ В пользу эволюционно-генетической связи поперечно-ярусных завершений и каскадных покрытий свидетельствуют их единые ареалы – северо-западные земли.⁷ Кроме того, на одной из сохранившихся церквей – Никольской из с. Тухоль XVII – XVIII вв. промежуточные стены между скатами достаточно высоки (около семи венцов), что позволяет рассматривать ее как переходный вариант от ярусного решения верха к каскадному покрытию. Вместе с тем, подобная трансформация, если и имела место, то произошла достаточно давно, о чем говорит датировка Георгиевской церкви в с. Юксовичи 1495 г.
    Коньковые формы покрытий, будучи одними из наиболее простых нередко служили исходными для сложных построений центрических или близких к центрическим покрытий. При переходе от линейно-ориентированного объема к центрическому в простейшем прямоугольном варианте композиционно выделяются не две, а четыре стороны: коньковые покрытия двоятся, пересекаются под прямым углом, и образуется крещатая композиция.
    Прямоскатные крещатые покрытия представлены такими постройками как церковь Флора и Лавра 1613 г. в с. Мегрега, Троицкая церковь 1696 г. в с. Помялово⁸ и др. Если сопоставить эту форму с каменным зодчеством, то она напоминает переработку в дереве покрытия одного компартимента. Сведения об использовании крещатых прямоскатных покрытий в деревянном зодчестве не восходят ранее конца XVI в. (церковь Нилово-Столбенской пустыни⁹ ). Но вообще не исключено, что эта форма покрытия имеет очень древние корни, и восходят к началу строительства небольших деревянных посадских и сельских церквей.
    В качестве примеров покрытия основного четверика крещатой бочкой можно привести Троицкую церковь 1712 г. Климецкого монастыря,¹⁰ Дмитриевскую церковь 1783 г. в с. Щелейки. Происхождение крещатых бочек может быть двояко. С одной стороны, как уже рассматривалось применительно к крещатым прямоскатным покрытиям, это напоминает воспроизведение в дереве крестового свода. С другой стороны, прототип крещатой бочки видится в постаментах со сводчатыми покрытиями по четырем сторонам под главами каменных церквей, самые ранние примеры чего предположительно относятся к домонгольскому времени (Свирская церковь в Смоленске конца XII в., Пятницкая церковь конца XII – начала XIII в. в Чернигове¹¹ ).
    Крещатые прямоскатные с полицами покрытия в деревянном зодчестве не известны. Можно предположить, что большое количество перекрещивающихся швов на кровле делает эту форму покрытия не практичным для дерева, и поэтому она не получила распространения. Крещатые каскадные покрытия в деревянном зодчестве также не известны.¹² То, что каскадные покрытия не стали исходными для дальнейших преобразований, может быть истолковано как косвенное подтверждение предположения, что они сами являются результатом трансформации поперечно-ярусных завершений, о чем говорилось выше.
    Одним из приемов развития четвериковых с крещатым покрытием построек в высоту была постановка аналогичных убывающих по величине объемов один на другой. В прямоскатном варианте яркий и единственный сохранившийся пример тому – церковь Иоанна Предтечи 1694 г. Ширкова погоста. Интересной особенностью памятника, на которую многие обращали внимание, является рубка углов нижнего четверика в чашу, а двух верхних – в лапу. Очевидно, что это связано с сакральной значимостью верха культовой постройки. По мере возвышения и приближения к церковной главе объемы становятся более гладкими и чисто обработанными. Те же изменения прослеживаются и по горизонтальной оси на примере клетских церквей, когда стены трапезной, рубленой в чашу, отесываются изнутри со скругленными углами как в избе, в молитвенном помещении – более тщательно, включая углы, а стены алтаря, рубленые в лапу, отесываются как изнутри, так и снаружи (Казанская церковь 1709 г. в с. Сурушино).
    Такие же ярусные завершения могли иметь и покрытия в виде крещатых бочек. Это видно на примере Богоявленской церкви 1733 г. в с. Палтога, а также по старинному изображению церкви Никольского монастыря под Москвой (XVII в.).¹³ Несколько особняком стоят ярусные церкви, где бочки имеют ломаные очертания (Успенская церковь 1770 г. в с. Девятины, Никольская церковь 1791 г. в с. Ошта). Они отличаются не только иной формой бочек, но и восьмигранными верхними ярусами, способствующими более плавному переходу от квадратного в плане основания к круглой главе.
    Кроме четырех равнозначных сторон основания, выделяемых крещатым покрытием, есть еще диагонали, которые тоже фиксируются, но формами поменьше – кокошниками. Таким образом, главными осями остаются продольные и поперечные, а соподчиненными – диагональные.
    Приемы диагонального размещения кокошников различны. Они могли располагаться на основном храмовом столпе над углами четверика в сочетании с четырьмя покрытыми бочками прирубами или без них, что являлось более распространенным вариантом. Но, так или иначе, диагональным кокошникам отводилась второстепенная роль, и приоритет оставался за прямоугольными композиционными осями. Особенно отчетливо это прослеживается на примере многоглавых церквей Обонежья. Так, восьмигранная в плане Преображенская церковь 1714 г. Кижского погоста имеет четыре ступенчатых покрытых бочками прируба, тогда как диагонали слабо намечены накладными декоративными кокошниками. И только структура верхней части, включающая аранжировку восемью одинаковыми главами, приближается к центрической.
    Кокошники нередко располагались и в основании глав. Здесь наблюдается та же закономерность: прямоугольные оси главные, диагональные – вспомогательные. Характерным примером является Вознесенская церковь 1669 г. из с. Кушерека, где в основании центральной главы крупные кокошники ориентированы по поперечной и продольной осям, а кокошники поменьше (в основании остальных четырех глав) ориентированы по диагоналям.
    Возвращаясь к крещатым формам завершений, заметим, что перекрещивающиеся коньковые покрытия образуют не только внешнюю форму, но и очерчивают некое внутреннее пространство, напоминающее сомкнутый свод над центральной частью молитвенного помещения. В связи с этим остановимся на вопросе происхождения одной из форм завершений деревянных церквей – кубоватых покрытиях. Эта форма, известная в деревянном культовом зодчестве с последней трети XVII в., получила широкое распространение в Поонежье и Поморье и использовалась вплоть до второй половины XIX в.
    Происхождение куба так и остается конкретно неопределенным, но очевидна его связь с местными традициями, зафиксированными в регионе до последней трети XVII в. К ним относятся использование в архитектурном решении церквей покрытий системой поставленных одна на другую бочек и устройство диагонально ориентированных кокошников.¹⁴ Эти приемы, по-видимому, подготовили появление новой формы церковного завершения. Пересекающиеся под прямым углом бочки как раз и образуют кубоватое покрытие. Кстати, это, наверное, наиболее весомый аргумент против иногда высказывавшегося предположения о происхождении куба от шатра. Куб – форма квадратная в плане, ориентированная на четыре стороны, а шатер – форма «круглая». Четырехгранные шатры в деревянном культовом зодчестве исключительно редки.¹⁵
    Строгую ориентацию куба по продольной и поперечной осям несколько смягчает постановка глав по диагоналям – ребрам куба, что еще более усиливалось за счет диагональной ориентации кокошников в основании боковых глав (Вознесенская церковь 1669 г. в с. Кушерека, Сретенская церковь 1677 г. в с. Чекуево¹⁶ ).

    Рассмотренные примеры позволяют задуматься о существовании в композиционном построении храмов, не только деревянных, но и каменных, некой универсальной схемы. В основании здания – квадрат, над ним – меньший по размерам квадрат, поставленный на угол, условно обозначающий усиление диагональных осей, и в завершении – форма круглая. Подобная композиция очень близка к древним образным представлениям о строении вселенной, что подробнее рассматривается в трехмерном построении в работах И.А. Бондаренко, правда, применительно главным образом к городским структурам.¹⁷ Разумеется, эта схема не реализовывалась в структуре каждого деревянного храма. Некоторые архитектурные решения почти точно в нее вписываются, а иные – лишь приблизительно.
    Вообще многообразные и сложные решения деревянных церквей при ближайшем рассмотрении оказываются построенными на основе очень простых форм, но осуществляется это различными способами с помощью геометрических построений. Понятно, что древние зодчие не анализировали свои решения с точки зрения геометрии, как мы сейчас, но, несомненно, они опирались на бытовавшие в то время космогонические представления, в чем-то уподобляя себя Творцу и воплощая в своем произведении модель мира.
    В заключение надо сказать, что тема формообразования в традиционном деревянном зодчестве, которую мы сейчас затронули, огромна, где многие проблемы за отсутствием фактического материала кажутся вообще неразрешимыми. Тем не менее, анализ геометрического построения форм, соотносимый с логикой формообразования и особенностями дерева как строительного материала, представляется достаточно перспективным методом исследования и возможно позволит несколько прояснить отдельные вопросы.

ПРИМЕЧАНИЯ

---

¹Вопросам эволюции в традиционном деревянном зодчестве наибольшее внимание уделено в работах В.П. Орфинского. Исследователем были сделаны выводы о линейно-циклическом характере развития. См., например: Орфинский В.П. Народное деревянное культовое зодчество Российского Севера: истоки развития // Народное зодчество. Сб. науч. трудов. Петрозаводск, 1992. С. 49.
²Орфинский В.П., Гришина И.Е. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск, 2004. С. 107-113.
³Красовский М.В. Курс истории русской архитектуры. Ч. I. Деревянное зодчество. Пг., 1916. С. 200-201.
⁴Бондаренко И.А. К вопросу о происхождении луковичной формы церковных глав // Народное зодчество. Межвуз. сб. Петрозаводск, 1998. С. 105-112.
⁵Орфинский В.П. Народное деревянное культовое зодчество Российского Севера: истоки развития // Народное зодчество. Сб. науч. трудов. Петрозаводск, 1992. С. 44.
⁶Мейерберг А. Виды и бытовые картины России XVII века. СПб., 1903. Лл. 3, 9.
⁷Бодэ А.Б. Древние новгородские традиции в деревянном культовом зодчестве северо-западных областей России XVI – XVIII вв. // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 6. «Переломы эпох». С. 68-89.
⁸С. Забелло, В. Иванов, П. Максимов. Русское деревянное зодчество. М., 1942. С. 85, илл. 185.
⁹Церковь Нилово-Столбенской пустыни известна по ряду иконописных изображений. См., например: Максимов П.Н., Воронин Н.Н. Деревянное зодчество XIII – XVI вв. // История русского искусства. Т. III. М., 1955. С. 280.
¹⁰ИИАК. В. 57. Пг., 1915. С. 154.
¹¹История русской архитектуры. М., 1956. С. 60.
¹²Шестнадцатискатные кровли, построенные по принципу каскадов, в течение сравнительно непродолжительного времени устраивались на псковских храмах (церкви в Мелетово 1461 г., Козьмы и Дамиана с Примостья 1462 г.). Позже они уступили место более простым восьмискатным покрытиям. Ю.П. Спегальский связывал распространение прямоскатных кровель на псковских церквях с изменением материала покрытия – тесового или железного по тесовой основе вместо листового свинца. (Ю.П. Спегальский. Каменное зодчество Пскова. Л., 1976. С. 91-92; Ю.П. Спегальский. О взаимовлиянии деревянного и каменного зодчества в Древней Руси // Архитектурное наследство. Вып. 19. М., 1972. С. 66-75).
¹³С. Забелло, В. Иванов, П. Максимов. Указ. соч. С. 41.
¹⁴Бодэ А.Б. Архитектурная сокровищница Поонежья. М., 2005. С. 165-173.
¹⁵Единственным достоверно известным примером четырехгранного шатрового покрытия основного сруба является Никольская церковь 1717 г. села Новинки (Ополовников А.В. Сокровища Русского Севера. М., 1989. С. 180).
¹⁶Ушаков Ю.С. Ансамбль в народном зодчестве Русского Севера. Л., 1982. С. 116.
¹⁷См., например: Бондаренко И.А. К вопросу о строении небесного града // Градостроительное искусство. Новые материалы и исследования. В. I. М., 2007. С.