Преображенская церковь 1714 г. в Кижах – одно из самых выдающихся произведений русского деревянного зодчества. Работ, посвященных Преображенской церкви и ансамблю Кижского погоста, много. Ввиду широкой известности объекта и его уникальности внимание привлекают главным образом его архитектурно-художественные достоинства, проблемы его сохранения и реставрации. Вместе с тем, подробно рассматривалось и пространственная организация кижских памятников, архитектурные решения каждого из них, закономерности композиционного построения, строительная история. Обстоятельно исследованы особенности развития деревянного зодчества Обонежья, влиявшие на него межоэтнические взаимодействия – то есть условия, в которых создавался рассматриваемый памятник. Однако при достаточно отчетливом понимании места Преображенской церкви в истории русского деревянного зодчества, недостаточно изучены конкретные связи ее архитектурного решения с различными региональными традициями. В настоящей статье мы заострим внимание на вопросах формообразования и попытаемся сопоставить архитектурные приемы и формы Преображенской церкви с решениями, развивавшимися в деревянном культовом зодчестве Посвирья, Обонежья, Поонежья и других территорий Русского Севера.
    Вместе с Преображенской кижской церковью мы рассматриваем и ее непосредственную предшественницу – Покровскую церковь 1708 г. Вытегорского погоста. Учитывая принципиально единое архитектурное решение обеих церквей и, по всей видимости, принадлежность одним мастерам,¹ частные различия в данном рассмотрении для нас не существенны.
    В своей основе Преображенская церковь имеет восьмерик с четырьмя прирубами. Восьмигранные «круглые» храмы относятся к одному из древнейших известных типов церквей. Наиболее широко они были распространены на северо-востоке – в бассейне Двины. На Онеге и в Обонежье число подобных построек ограничено и находятся они преимущественно в южных районах, тяготеющих к центральной России. Объемные решения большинства известных восьмигранных церквей в Подвинье и Поонежье близки, различаясь между собой пропорциями, количеством прирубов и в редких случаях – ярусным построением основного сруба.
    Яркой отличительной особенностью восьмериковых церквей Посвирья является их ярусное решение, сочетающееся с покрытием ярусов так называемыми фронтонными поясами. Подобное решение имеют церкви конца XVII в. Никольская в Согинцах, Преображенская в Пидьме² и храмы несколько более раннего времени, изображенные на старинных планах Олонца и Тихвинского посада, имевшие, судя по изображению, по два фронтонных пояса.³ Все эти постройки предшествовали вытегорской и кижской церквям. Отметим, что рассматриваемые храмы Посвирья и Обонежья, находясь на периферии ареала распространения восьмериковых церквей, отличаются наибольшим разнообразием архитектурных решений. Подобное явление мы наблюдаем на примере церквей с кубоватыми покрытиями, распространенными в Поонежье. Все наиболее удаленные от Онеги постройки, так или иначе, отличаются от типичных для поонежских кубоватых церквей завершений.
    Особенности посвирских восьмериковых церквей представляются не случайными трансформациями, а закономерным влиянием местных архитектурных традиций. Аналогичные фронтонные пояса, но декоративные составляют характерную особенность другого типа шатрового храма с основанием в виде восьмерика на четверике в южном и западном Прионежье. Некий переходный вариант от конструктивных фронтонных поясов к декоративным представляют церкви Богородицкая в Гимреке и Варлаамовская в Рыбреке конца XVII в.⁴ Как мы видим, всем высотным церквям Посвирья и южного и западного Прионежья свойственно членение основного храмового столпа на ярусы в сочетании с фронтонными поясами. Причем диапазон размерных соотношений ярусов очень широк: от сужающихся до расширяющихся кверху, в зависимости от чего и «фронтонные пояса» достаточно свободно видоизменяются. Этот же принцип использован и в архитектурном решении кижской Преображенской церкви, только прямоскатные покрытия здесь заменены бочками.
    Что касается форм покрытий деревянных церквей, то на северо-западе заметно преобладание прямых скатов. Это прослеживается на примерах, как коньковых, так и сомкнутых покрытий, особенно наиболее ранних. Здесь не известно ни клетских храмов, завершенных бочками, ни покрытий кубом или восьмигранной пучиной (баней). На многих церквях Посвирья и западного Прионежья XVII в. даже алтарные прирубы покрыты не бочками, столь широко распространенными на Севере, а простыми двухскатными покрытиями (Флора и Лавра в Мегреге, Петропавловская на Лычном острове, Никольская в Деревянском, Никольская в Согинцах). На этом фоне покрытия вытегорской и кижской церквей, состоящие из многочисленных бочек, представляются достаточно необычными.
    Тенденция к декоративному и пластическому усложнению завершений, свойственная северо-восточным территориям, отмечается В.П. Орфинским. Об этом свидетельствуют и характер кровли, например, на шатрах. Покрытие лемехом или гонтом, которое более логично для криволинейных форм, преобладает на северо-востоке, покрытие тесом, напротив, – на северо-западе.⁵ Распространение прямоскатных (в том числе каскадных и восьмискатных) и пластичных покрытий (бочек и образованных на их основе) автором настоящей статьи связывается с отголосками соответственно древних новгородских и московских традиций.⁶
    В архитектуре завершения Преображенской церкви, несомненно, прослеживаются северо-восточные влияния, но по сравнению с другими постройками, здесь декоративная и пластическая насыщенность верха необычайно велика. Предполагается возможность связи этих особенностей вытегорской и кижской церквей с этническим самовыражением русских в зонах контактов с соседствующими народами.⁷
    При определенной новизне архитектурного решения верха, рассматриваемым церквям предшествовал ряд построек, сходных с ними по структуре завершения и формам покрытий. Во-первых, это церкви, изображенные на упоминавшемся выше плане Тихвинского посада 1678 г. Одна из них – церковь Флора и Лавра в основании имеющая четверик, завершенный крещатой бочкой и одной главой. Начало формирования пирамидального силуэта задают два симметричных завершенных главами боковых придела. Вторая аналогичная постройка, изображенная справа от Спасо-Преображенской церкви, также четвериковая, покрытая крещатой бочкой, но завершенная уже пятью главами. И, наконец, наибольшее развитие центричности композиции мы видим в структуре тихвинской Преображенской церкви. Ярусное построение основного храмового объема образуют симметричные прирубы, четверик, покрытый крещатой бочкой с четырьмя главами на коньках, и над ними – восьмерик, завершенный шатром.⁸
    Следующая постройка с еще более отчетливо выраженной ярусной пирамидальной структурой – Егорьевская церковь Минецкого погоста, графически реконструированная М.И. Мильчиком и Ю.С. Ушаковым по порядной 1700 г.⁹ По архитектуре она близка к тихвинской Преображенской церкви, только восьмерик завершается не шатром, а крещатой бочкой с пятью главами, центральная из которых приподнята на постамент. В завершении этой церкви присутствует прием постановки одной бочки над другой, но еще более ярко он выражен в архитектурном решении церквей Никольской 1674 г. в Дмитриево¹⁰ и Успенской 1694 г. в Нелазском. Бочки, заметим, выстраиваются в определенную структуру: одна над другой, сверху меньшая по величине и так по всем четырем сторонам.
    В архитектуре этих немногочисленных примеров можно увидеть основные композиционные приемы, блестяще развитые в решении вытегорской и кижской церквей. Первый – это ориентация одинаковыми бочками на все четыре стороны, предопределяющий центрическую уравновешенную структуру. Второй прием – ярусное построение основного объема. Устройство покрытия восемью перекрещивающимися бочками восьмигранного основания, несомненно, несет влияние фронтонных поясов посвирских восьмериковых храмов. Не исключено, такое решение применительно к деревянным сооружениям, здесь было использовано впервые.
    Хотя, аналогичные пояса, состоящие из кокошников широко известны в каменном шатровом зодчестве XVI – первой половины XVII в., где они всегда фиксировали переход от одной формы к другой: от нижнего четверика к восьмерику, от восьмерика к шатру. Этот прием, очевидно, восходит к решению каноничного каменного храма, где основной близкий к кубическому объем завершается рядом закомар. В архитектуре высотных шатровых церквей он преобразовался в декоративный элемент, в некоторых случаях измельчился, умножился, формы приобрели иные очертания.
    В архитектурном решении вытегорской и кижской церквей под основным рядом бочек, венчающим восьмерик, намечается еще один, расположенный на уровне верхних бочек прирубов. По диагоналям восьмерика размещены декоративные накладные элементы, повторяющие очертания бочек. Композиционно они не равноценны остальным бочкам и играют соподчиненную роль. Отдельные диагонально ориентированные кокошники в деревянном зодчестве известны практически по всему Северу, но наибольшее распространение они имели на Онеге. Кокошники использовались в структуре, состоящей из восьмерика на четверике, над углами последнего, как на церквях, так и на колокольнях. Кокошники предполагают устройство прямых полиц и не сочетаются с фронтонными поясами, которые образуют над углами четверика вогнутые с ендовой по середине покрытия. Соответственно, если фронтонные пояса, как мы уже отмечали, встречаются только в северо-западных районах, то кокошники относятся к традициям, получившим распространение главным образом на северо-востоке.
    Довольно необычны ступенчатые покрытия прирубов вытегорской и кижской церквей. Самый ранний известный в деревянном зодчестве пример ступенчатого построения объема можно увидеть в архитектуре церкви Ризоположения 1485 г. из села Бородава, где алтарь, будучи расположенным в едином срубе с молитвенным помещением, внешне выделен пониженным покрытием. Аналогичную структуру, но уже с покрытием бочками, имела церковь Спасозерской пустыни XVIII в.¹¹ Таково же покрытие прирубов Климентовской церкви в селе Уна, датируемой 1501 г. или XVII в.¹² Ступенчато-понижающиеся бочки деревянных церквей напоминают ступенчатые системы закомар каменных храмов. В каменном зодчестве этот прием восходит к концу XII – началу XIII в. (Пятницкая церковь в Чернигове). Пример, наиболее приближенный по местоположению и времени к рассматриваемым деревянным постройкам – Рождественский собор Ферапонтова монастыря 1495 г. Судя по графической реконструкции, ступенчатая система закомар, переходящая в декоративные кокошники, здесь отличается особой стройностью и упорядоченностью.¹³ По-видимому, прообразами деревянных покрытий состоявших из ступенчато понижающихся бочек, были решения, развивавшиеся в каменном раннемосковском зодчестве.
    Одну из интерпретаций в дереве системы ступенчатых закомар представляют покрытия оснований церквей Вознесенской 1654 г. в Пияле и Успенской 1674 г. в Варзуге. Здесь покрытия состоят из трех, поставленных одна на другую и убывающих по высоте бочек. Средняя и верхняя бочки лишены срубных оснований и производят впечатление декоративных. В соответствии с известным в различных архитектурных направлениях преобразованием конструктивных элементов в декоративные, ступенчатые покрытия прирубов вытегорской и кижской церквей стадиально более ранние, чем покрытия церквей в Пияле и Варзуге. Ступенчатые, состоящие из закомар (бочек) структуры покрытий, составляют одну из особенностей архитектуры сложившегося централизованного государства. В архитектурном решении рассматриваемых деревянных церквей господствует тема ступенчатого пирамидального построения основного объема. Ступенчатые покрытия прирубов здесь использованы как нельзя более органично.
    Мы рассмотрели архитектурные приемы, использованные в решении Преображенской церкви, относящиеся главным образом к формам покрытий и ярусному построению основного сруба. Правда, именно характер покрытий составляет основное различие между западными и восточными традициями в деревянном зодчестве Севера, впрочем, так же, как и различие в каменном зодчестве древнего Новгорода и Москвы. Как отмечалось, архитектура Преображенской церкви является последним всплеском взаимодействия западных и восточных (новгородских и московских) традиций.¹⁴ Действительно, рубеж, когда отголоски древних новгородских традиций исчезают практически полностью, приходится на начало XVIII века.¹⁵ К этому времени в деревянном зодчестве Севера укореняются приемы и формы, составляющие общерусские традиции. Аналогичное явление, происходившее примерно столетием раньше, наблюдается и в каменном зодчестве. В северо-западных землях в течение XVI в. еще сохранялись архитектурные решения, восходящие к периоду самостоятельности Новгородской земли. В следующем XVII в. эти различия стираются, и архитектура здесь приобретает общерусский характер.
    В архитектуре Преображенской церкви, из тех решений, что мы рассмотрели, к северо-западным традициям относится только принцип построения покрытия из восьми бочек наподобие фронтонных поясов. Сами формы покрытий и их ступенчатая структура относятся к распространившимся на Севере влияниям зодчества Московской Руси. В соответствии с временем создания Преображенской церкви в ее архитектуре эти влияния преобладают. Независимо от структуры плана по образу памятник близок к каменным посадским и сельским церквям середины – второй половины XVII в. с их пирамидальными завершениями, состоящими из множества кокошников.
    Надо сказать, что архитектурное решение Преображенской церкви настолько богато, что в рамках небольшой статьи можно проанализировать лишь отдельные ее составляющие. Дальнейшего более обстоятельного рассмотрения может заслуживать пропорциональный строй, применение многоглавия, общая структурная схема как символическая модель мира в соответствии со средневековыми представлениями.

ПРИМЕЧАНИЯ

---

^*Материалы статьи подготовлены в рамках проекта при поддержке РГНФ. Проект № 08-04-00101а.
¹В.П. Орфинский. Деревянное зодчество Карелии. Петрозаводск, 1972. С. 96-99; В.П. Орфинский. Преображенская церковь в Кижах и ее место в истории русской архитектуры // Актуальные проблемы исследования и спасения уникальных памятников деревянного зодчества в России. Ненокса – Петрозаводск – Кижи. СПб., 1999. С. 78-79.
²Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 57. Пг., 1915. С. 144-145.
³М.И. Мильчик, Ю.С. Ушаков. Деревянная архитектура Русского Севера. Страницы истории. Л., 1981. С. 121.
⁴Т.Л. Макарова. Графическая реконструкция Варлаамовской церкви в вепсском селе Рыбрека // Народное зодчество. Межвуз. сб. Петрозаводск, 1998. С. 213-223.
⁵В.П. Орфинский, И.Е. Гришина. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск, 2004. С. 56-57.
⁶А.Б. Бодэ. Деревянное зодчество Русского Севера. Архитектурная сокровищница Поонежья. М., 2005. С. 113-124.
⁷В.П. Орфинский. Народное деревянное зодчество в зонах этнических контактов на Севере России // Архитектура мира. Материалы конференции «Запад – восток: взаимодействие традиций в архитектуре». М., 1993. С. 46-47.
⁸М.В. Красовский. Энциклопедия русской архитектуры. Деревянное зодчество. СПб., 2005. С. 211. Рис. 260-261.
⁹М.И. Мильчик, Ю.С. Ушаков. Указ. соч. С. 58-62.
¹⁰И.Н. Шургин. Исчезающее наследие. М., 2006. Рис. 7.2.
¹¹Известия… Вып. 52. Спб., 1914. С. 166.
¹²Известия… Вып. 32-36. СПб., 1910. С. 125-129., М.В. Красовский. Энциклопедия русской архитектуры. Деревянное зодчество. СПб., 2005. С. 250-251.
¹³Архитектура эпохи централизованного Русского государства // История русской архитектуры. М., 1956. С. 106.
¹⁴В.П. Орфинский. Храмостроительные школы в народном деревянном зодчестве Русского Севера // Локальные традиции в народной культуре русского Севера (Материалы IV международной научной конференции «Рябининские чтения – 2003». Петрозаводск, 2003. С. 398.
¹⁵Бодэ А.Б. Древние новгородские традиции в деревянном культовом зодчестве северо-западных областей России XVI – XVIII вв. // Архитектура в истории русской культуры. Вып. 6. «Переломы эпох». М., 2005. С. 68-89.