Деревянное зодчество составляют едва ли не самую оригинальную и самобытную часть культурного наследия России. Многовековой опыт деревянного строительства позволил выработать художественно выразительные архитектурные формы и рациональные конструктивные приемы. В свое время деревянные села и города были привычным явлением, но силу недолговечности материала до нашего времени дошло сравнительно небольшое количество исторических деревянных построек.

      Сохранившиеся памятники деревянного зодчества сосредоточены, главным образом, в Северо-западном федеральном округе. Несмотря на значительные утраты, в целом в стране еще остается около 130 церквей, построенных в XVII – XVIII вв. и ранее. Если к ним прибавить стилевые постройки XIX – начала ХХ в., то общее число церквей возрастет до двухсот. Имеется около трехсот деревянных часовен, включая постройки в традиционном исполнении и стилевые конца XIX – начала ХХ вв. Кроме того, во многих поселениях и исторических городах по-прежнему сохраняется очень большое число деревянных жилых домов. Но все же, если говорить о значении памятников русского деревянного зодчества в масштабе мировой культуры, то наибольшую ценность представляют церкви в традиционном бревенчатом исполнении, имеющие сложные архитектурные и конструктивные решения.

      В 1950 – 1970-е гг. в стране была проведена огромная работа по паспортизации памятников деревянного зодчества и формированию музеев под открытым небом. Со своих мест были перевезены и отреставрированы десятки церквей и часовен, а также около ста жилых домов и хозяйственных строений. Однако перевозка объектов в музеи не решает проблему сохранения памятников деревянного зодчества. Все же, наибольшую ценность имеют объекты, особенно храмы, сохраненные на своих местах во взаимосвязи с ландшафтом и окружением.

      Сейчас большинство деревянных церквей и часовен на местах находится в неудовлетворительном и заброшенном состоянии, многие из них расположены вообще вне населенных пунктов (Рис. 1). По-прежнему много неучтенных построек, хотя в их судьбе это ровным счетом ничего не меняет. Крупные утраты следуют с периодичностью в один-два года. Перечень аварийных объектов, на реставрацию которых требуются очень большие средства, ужасает своей величиной.

      Выделяемых государственных средств хватает на реставрацию лишь небольшого числа памятников федерального значения. Число отреставрированных объектов по-прежнему невелико, а памятников, отреставрированных должным образом и того меньше. Есть примеры, когда работы, проведенные с очень низким качеством, наносят памятнику непоправимый ущерб. Реставрационные работы сейчас продолжаются на церквях в Кижах, в Нёноксе, в Заостровье, в Палтоге и на нескольких других, начата реставрация Кемского собора. Это крупномасштабные работы с многомиллионными бюджетами. На реставрацию памятников регионального уровня, которых большинство, средств практически не выделяется, и они неизбежно приближаются к своему естественному разрушению.

      Вообще, в сфере реставрации объектов культурного наследия имеются организационно-процедурные, законодательные, кадровые, технологические, методические и иные проблемы. Общеизвестно, что сейчас открыта возможность получения контрактов на реставрацию организациям, не располагающим силами для этого и выполняющим функцию посредников. Нередко работа ведется не с объектами культурного наследия, а с деньгами. Эта проблема, в той или иной мере присутствующая в каждой работе по государственным контрактам, оказывает крайне негативное влияние на качество и результат реставрационных работ, какими бы ни были взвешенными проектные решения и замыслы. Дефицит добросовестности и разумного хозяйского отношении к поставленным задачам, как известно, наблюдается во многих сферах деятельности.

      В плане сохранения всего деревянного наследия Русского Севера, надо сказать, ситуация достаточно безнадежная. Страна располагает огромным количеством деревянных памятников, и вместе с тем, они остаются наиболее уязвимой частью отечественного культурного наследия. Деревянное зодчество справедливо называют «исчезающим наследием». В ближайшие десятилетия массовые утраты неотвратимы. Тем не менее, сохранение хотя бы части погибающих деревянных памятников возможно, но требует целенаправленных усилий и оперативных действий.

      В недавние годы стал проявляться интерес к возрождению заброшенных северорусских храмов. Нередко за восстановление своих церквей или часовен берутся сами местные жители и делают это теми силами и средствами, которыми располагают, без участия реставраторов. При этом внимание обращается в основном на возобновление функции, а не на сохранение исторического облика здания. Примеры того: Воскресенская церковь в Козловском, церковь в Никольской, часовни в деревнях Костино, Мокиевская, Кунево и другие. С точки зрения охраны памятников проведение подобных работ, конечно, недопустимо. Но вправе ли государство предъявлять претензии к местным жителям, когда оно ничего не сделало для восстановления памятников в их деревнях, и заведомо ясно, что и не будет? Ситуация неоднозначная. Сохранению культурного наследия это наносит ущерб, но для живущих на месте людей возрождение храма – благо. Надо понимать, что деятельность местных жителей – это не работа по сохранению наследия, а работа просто по возрождению церквей и часовен к жизни. Они воспринимают эти постройки как свои храмы – поруганные и забытые, а не как памятники истории и культуры. Требуется работа по разъяснению характера работы с объектами культурного наследия и совместный поиск путей реализации этих намерений. Но кто это будет делать?

      Заметным явлением стали инициативные и волонтерские работы по сохранению деревянных храмов, осуществляемые приезжими горожанами, в т. ч. в рамках проекта «Общее дело». Самое простое – это проведение уборки и наведение элементарного порядка внутри и снаружи. Если работы этим ограничиваются, то предполагается, что сами местные жители будут продолжать ухаживать за своим храмом и восстанавливать его, или на объект придут реставраторы. Однако жители, скорее всего, не будут восстанавливать храм в подлинном виде, а сделают это как смогут. Также очевидно, что и реставраторы на объект не придут. Стало быть, судьба памятника остается неопределенной. Либо он так и останется стоять, либо, если у местных жителей будет желание его восстанавливать дальше, его ждет приспособление. В подобных случаях желательно не упускать объект из виду и продолжать с ним работать или взаимодействовать с жителями.

      Далее следуют противоаварийные и консервационные мероприятия. Для большинства храмов, где проводятся подобные работы, это происходит впервые за всю их историю после закрытия. Работы включают устройство консервационных кровель, установку подпорок, сжимов. Такие работы проводились на церквях в Сельце, Задней Дуброве (Рис. 2), Юмиже, Верхней Золотице, Турчасово, Каргомени, Усть-Нерманке, Большой Шалге и на часовнях в Середней, Печной Сельге, Щелье, Кочмогоре, Новой деревне, Кялованге, Тинготоме (Рис. 3), Осиновской, Кириллово, Большом Бору, Шотогорке и многих других. На некоторых объектах работы проводятся в достаточно большом объеме, превышающем консервационные меры. Восстанавливается утраченная обшивка, настилаются новые полы, вставляются окна, восстанавливаются крыльца, т.е. приводится в порядок внешний и внутренний облик. Если это делается по образцу тех деталей, что имеются на самом здании, то это не искажает его исторического облика и выглядит вполне корректно. Такие работы проводились на церкви в Красной Ляге, Поле, Окуловской (на Пинеге), на часовнях в Слободке, Пачепельде, Чёшьюге, Чёково и других. В целом, в среде энтузиастов есть понимание ценности исторических зданий и необходимости их сохранения в подлинном виде. Для многих еще не запущенных памятников подобные небольшие работы спасительны и реально продлевают их жизнь.

      Есть примеры работ, по сути, являющихся профессиональными реставрациями, нацеленными на завершенный результат. Таких примеров сравнительно немного. Можно назвать Никольскую церковь в Ворзогорах (Рис. 4), часовни Ильинскую в Калитинке, Петра и Павла в Марковской (Капустино), Покровскую в Колгострове, Никольскую в Рагуново, Георгиевскую в Ермолинской, Пантелеймоновскую в Скомовской (Рис. 5) и другие. Для проведения этих работ привлекались разные люди, профессионально владеющие строительными и реставрационными навыками. Их принципами было внимательное и аккуратное отношение к памятнику, стремление сделать все как было. Полученные результаты можно оценить достаточно высоко.

      Некоторые из перечисленных работ проводятся по согласованию с региональными министерствами культуры, но некоторые – инициативно. Правда, немало объектов, с которыми работают волонтеры, не имеют охранного статуса. С одной стороны, подобные работы, проводимые на объектах культурного наследия, противоречат установленному порядку. Но, с другой стороны, в условиях инертности, бюрократичности и неспособности государственных органов к каким-либо радикальным мерам по спасению погибающих памятников, подобные работы естественны и неизбежны, как крик народной души, выражающий боль за погибающие святыни. Значение инициативных работ не только в физическом сохранении исторических зданий, но в процессе оживления малых поселений, возрождения духовности и культуры.

      Масштабы инициативных работ, проведенных на деревянных храмах Русского Севера за последние несколько лет, впечатляют. Хотя возможности общественных движений не велики. Реставрация больших памятников, конечно же, задача государственная. Но сила общественных инициатив в продуманности действий и рациональном расходовании средств. Сопоставление государственных реставраций последних лет и опыта частных инициативных работ наводит на серьезные размышления. Создается впечатление, что это совершенно разные направления деятельности, хотя формально они нацелены на одно и то же. В работе по сохранению деревянных памятников деятельность общественных и инициативных групп дает хорошие результаты и очень перспективна.

      Реставрация памятников деревянного зодчества в стране представляет собой колоссальный фронт работ и, вместе с тем, в этой сфере сложилась особенно тяжелая ситуация. В сложившейся ситуации представляется целесообразным следующее:

      1. Проведение полной инвентаризации деревянных объектов культурного наследия, в т. ч. не состоящих на учете, с оценкой их состояния и определением возможностей и путей их сохранения.

      2. Изучение памятников русского деревянного зодчества, в т. ч. регионального значения, нацеленное в первую очередь на фиксацию наиболее аварийных объектов, на реставрацию которых явно нет средств. Они должны быть зафиксированы хотя бы в архитектурных обмерах.

      3. Наряду с реализацией проектов реставрации значительных по масштабу памятников, проведение небольших, но актуальных противоаварийных и поддерживающих работ. Для многих незапущенных памятников эти небольшие работы будут реально спасительны.

      4. Привлечение частных средств к работе по сохранения деревянных памятников, создание благоприятных для этого условий, обеспечение информированности общества о необходимости проведения подобных работ и о результатах реализованных проектов.

      Предлагаемые меры будут способствовать сохранению, поддержанию и реставрации хотя бы части стремительно исчезающих деревянных памятников, которые относятся к наиболее значимым признакам национальной культуры. Деревянное зодчество без преувеличения можно назвать генофондом русской культуры.